Все же несовершенно общество, если до сих пор существует такая несправедливость, как детское одиночество. Человек научился клонировать себе подобных, а избавить мир от сиротства у него отчего-то не получается. Брошенных детей больше, чем взрослых, готовых взять их под свое крыло. Интернаты и детские дома не в счет. Потому что там нет того, в чем нуждается каждый из нас, - запаха семьи. Детская деревня, придуманная и воплощенная в реальность почти шестьдесят лет назад австрийским гуманистом Германом Гмайнером, это еще одна попытка вернуть детям-сиротам счастье.

Ольга Деркач работает мамой 14 лет. С того самого момента, когда официально открылась первая очередь социально-педагогического учреждения образования «Кобринская детская деревня». В 24 года, имея за плечами техникум связи и совсем небольшой жизненный опыт, девушка взяла на себя ответственность за чужих детей. Обделенные любовью и заботой родных людей, они нашли приют в теплом уютном доме под присмотром мамы Оли…

Домашние условия, воссоединение под одной крышей родных братьев и сестер, возможность участвовать в настоящих семейных делах - все это только первые подготовительные шаги к трудной дороге социальной адаптации. Дети такие разные. Кто-то с первой же минуты открыт и впитывает в себя каждую капельку непривычного внимания. А кто-то недоверчив и колюч, словно ежик. И мамам, а теперь и папам (в кобринской детской деревне работают четыре семейные пары) порой приходится «насильно» отогревать ребячьи сердца, исправляя ошибки их биологических родителей. Нелегкий труд, но разве есть выбор?

Рассказывая о своих детях, Ольга Деркач немногословна. Характер такой. Да и времени нет, пора ехать в школу за мальчишками. Их у нее шестеро да плюс три девочки. Это уже второй круг. Всего же у Ольги Васильевны семнадцать детей. Старшие, попавшие в число первых жителей детской деревни, разлетелись кто куда. Лена, получив диплом лингвистического университета, осталась в Минске. Работает переводчиком в отделе международных связей при Свято-Елисаветинском монастыре. Димка, самый беспокойный и непредсказуемый, остепенился. После колледжа устроился на одном из кобринских заводов. Успел отличиться – грамоту к профессиональному празднику вручили. С цветами прибежал в деревню – не забыл, сколько мама Оля сил на него потратила, сколько души вложила. А Рома учится еще – на четвертом курсе в столичном экономическом университете. Да обо всех и не расскажешь в двух строках.

…Пятнадцать домиков в Кобрине – пятнадцать семей. И 118 мальчишек и девчонок от трех до 19 лет. Только семь из них – круглые сироты. Примета нашего неласкового времени: при живых родителях дети вынуждены жить вдали от дома. Хотя настоящий дом, наверное, все-таки здесь. Недаром воспитанники детской деревни, взрослея и становясь самостоятельными, не обрывают эту драгоценную ниточку-связь. Постоянно возвращаются сюда: на каникулы, праздники и выходные, заболев или просто соскучившись. Семьдесят восемь выпускников вышло из стен детской деревни. Практически все самостоятельную жизнь начали с продолжения учебы. Кто в вузе, кто в колледже или училище.

Кобринская детская деревня – единственная в Беларуси, финансируемая государством. Месячная выплата на ребенка в возрасте до шести лет составляет 173 тысячи рублей, старше шести лет – 192 тысячи. За каждый рубль из сумм, выделяемых на питание, одежду, учебные принадлежности и прочее, родители-воспитатели ежемесячно отчитываются. А за свой труд соответственно получают заработную плату. Есть у них и выходные, и отпуска. Но все же работа эта особенная…

Забот у Ольги Васильевны много. И хотя у каждой мамы есть помощница, основная нагрузка все же ложится на плечи хозяйки дома. Уроки проверить, помирить расшалившихся пацанят, посекретничать с девчонками – это тоже мамины дела. А главное… Главное – научить приемных сыновей и дочерей всему, что понадобится им во взрослой жизни. Да-да, и картошку почистить, и белье погладить, и с умом распорядиться карманными деньгами.

Пятеро из старших Ольгиных приемных детей уже обзавелись собственными семьями. Но дорогу домой, в деревню своего детства, не забыли. И женщину, которая любила их и будет любить всю жизнь, по-прежнему называют мамой.


Елена Жук, "Вечерний Брест"