Современные топографические карты доносят память об этой королеве до наших дней: на восточной окраине города Кобрина в Днепро-Бугский канал впадает канал Боны. Именно королева Бона в далекие времена сделала попытку осушить болота южнее Кобрина.

Королева Бона - одна из самых неоднозначных фигур в белорусской истории. Красавица жена, хорошая мать, злая свекровь. При всем при этом она была мудрым государственными деятелем, очень много сделавшим для белорусской земли.



Бона Сфорца стала супругой главы Великого княжества Литовского и короля Польского Жигимонта (Сигизмунда) Старого в 1518 году. Овдовевший тремя годами ранее, Жигимонт I мечтал о сыне. От первого брака у него было две дочери, но пример отца короля Казимира, у которого было шесть сыновей и семь дочерей, не давал покоя. Тем более что отсутствие наследников грозило прервать династию Ягеллонов (потомков Ягайлы).

До замужества будущая королева получила блестящее образование, она знала право, географию, латынь, теологию, философию и математику. В ее жилах текла кровь Медичи и Борджиа, Бона встречалась с великим Леонардо да Винчи, который работал во дворце ее родителей Джана Галеаццо Сфорца и Изабеллы Арагонской. Дочь миланского герцога была хорошей партией, к тому же она была в два раза моложе жениха, отличалась красотой и редким умом.

Жигимонт встретил свою избранницу неподалеку от Кракова, их торжественный въезд в столицу сопровождали более 10 тысяч шляхты. Дорога была устлана коврами и цветами. На следующий день вечером гости проводили королевскую пару до дверей спальни, где 51-летний король сел на кровать с правой стороны, 24-летняя Бона - с левой. Слуги подали им вино и сладости, и новобрачные остались наедине... Через год у Боны родилась дочь. Жигимонт был очень разочарован.

Но в конце того же года королева вновь была в положении, и 1 августа долгожданный наследник появился на свет. При крещении он получил родовое имя Жигимонт и амбициозное - Август.


Королева-мать

Бона Сфорца с присущим роду Медичи умением плести интриги обстоятельно взялась за обеспечение своему сыну светлого королевского будущего. Ему было только два года, когда она добилась подтверждения исконных прав сына на дедовское Великое княжество Литовское. Если бы не стремление прекрасной итальянки обеспечить не зависимую от Польши корону своему сыну, Люблинская уния, объединившая два государства в одну конфедерацию, была бы подписана на полстолетия раньше.

На великокняжеский престол Жигимонт II август взошел 18 октября 1529 года - именно в этот день девятилетний мальчик получил меч и шапку великого князя и занял место между матерью и отцом в тронном зале виленского замка. Он стал самым юным из великих литовских князей. Через год стараниями матери еще при жизни отца его выбрали королем Польши. Именно тогда старший Жигимонт и получил прозвище Старый.

Кроме дочери Изабеллы, королева родила еще трех - Софью, Анну, Катерину. Они были завидными европейскими невестами: Изабелла впоследствии стала королевой Венгрии, Екатерина - королевой Швеции, София - великой герцогиней Брауншвейг-Вольфенбютельской. Анна - женой короля Речи Посполитой Стефана Батория.


Просветительница

Несмотря на то, что польская, белорусская и украинская исторические хроники не слишком лестно отзывались о королеве, между тем эти земли обязаны ей необычайным культурным подъемом.

Именно Бона Сфорца привнесла итальянскую роскошь в литовский княжеский и польский королевский двор. Она привезла с собой многочисленную свиту из итальянских мастеров и поваров. При ней на восточных землях стало модно разводить многие виды неизвестных ранее в этой стороне овощей и фруктов: на столах краковских и виленских магнатов появились апельсины, лимоны, инжир, оливки, изюм, миндаль. В замках впервые стали слышны голоса экзотических попугаев. А аристократки надели открытые платья с глубоким декольте... Даже вилки в польско-литовское государство тоже привезла Бона.

Но ее вклад гораздо более весом, нежели приучение польской шляхты к европейскому этикету. Благодаря Боне Сфорца Европа услышала «Песню о зубре», именно при ее поддержке знаменитая поэма Николая Гусовского была издана в 1523 году в Кракове. Памятник прославившему царя Беловежской пущи Гусовскому можно сегодня увидеть в центре Минска.

Благодарный поэт посвятил несколько строк в предисловии своей королеве. Через четыре года воспетый Гусовским зубр сыграет роковую роль в судьбе королевской четы: Бона в 1527 году ждала второго мальчика. Несмотря на свое «интересное положение», решила ехать на охоту, поскольку обожала азарт этого мужского развлечения. Из Беловежской пущи для королевской охоты специально привезли в клетке огромного медведя. Зверь поначалу вел себя тихо, но потом разъярился, задрал с десяток собак, впал в бешенство и, наконец, бросился на людей - среди первых он напал на конную Бону. Она повернула коня, чтобы ускакать, но конь споткнулся, и королева вылетела из седла. В результате этого происшествия королева преждевременно родила сына, которого окрестили Войцехом Альбрехтом, и который в тот же день умер. Больше детей у Боны не было. В тот злополучный год ей исполнилось 33 года, а королю Жигимонту Старому - 60.


Мудрая правительница

Прекрасная итальянка была щедро одарена экономическим мышлением, ловкостью, смелостью и необычайной жаждой денег. Ее богатство возрастало благодаря собственным приобретениям и немалым подаркам мужа, особенно на белорусских землях.

На второй год супружеской жизни Бона получила от него Кобринское и Пинское княжества. Чтобы вступить во владение ими, Боне пришлось ждать более трех лет, пока ими пользовались пожизненные владельцы. В 1524 году Бона заложила в Клецком старостве местечко Синявку (к сожалению, из исторических памятников в этой деревне осталось лишь здание почтовой станции XIX века). В том же году Жигимонт Старый подарил любимой жене пущу от реки Супрасль до Ковно через всю Гродненщину - 200 км в длину и 50 в ширину. У Юрия Радзивилла королева выкупила себе Гродненское староство, у Гаштольдов - Бельск, Нарев, Сураж. Только со своих владений в Беларуси и Литве Бона получала 36 000 дукатов ежегодно - эти доходы назывались «неаполитанскими сумами».

Одно из самых интереснейших с точки зрения туризма мест Беларуси - деревня Мотоль имеет тысячелетнюю историю. В царствование королевы Боны это местечко получило Магдебургское право - на 30 лет раньше древнего Пинска. По ее приказу в этом месте был возведен дворец, руины которого еще в начале ХХ века выглядели весьма внушительно. В королевской резиденции работала многочисленная итальянская прислуга... Среди местных жителей до сих пор распространены фамилии Палто, Кузюр, Базан.

Королева строила не только замки (кстати, благодаря ей в белорусском языке появилось слово «палац» от итальянского ренессансного «раlаzzо»), но и госпитали, костелы, школы. Один из таких костелов - святой Анны, фундатором которого была Бона Сфорца, и сегодня можно увидеть в деревне Лунны Мостовского района Гродненской области.

Как владычицу Пинска Бону титуловали Pinensis domina. И она была весьма рачительной хозяйкой. Она задумала грандиозную земельную реформу, которую начала осуществлять в своих владениях. В начале 1550 годов королевские земли были разделены на волоки (21.36 га). Для этого пришлось перемерить все владения Боны, составить подробные списки дворов, в реестры вносились сведения не только о количестве, но и качестве почвы.

Благодаря кипучей деятельности Боны начали заселяться малообжитые земли. Разраставшемуся населению нужны были для земледелия нормальные поля. Бона, вероятно, первая властительница, которая подумала о масштабной мелиорации. Современные топографические карты доносят память об этом до наших дней: на восточной окраине города Кобрина в Днепро-Бугский канал впадает канал Боны. К этому же времени относится ее попытка осушить болота южнее Кобрина. Есть сведения, что по ее же инициативе сделан еще один канал - от Пинского замка до деревни Стытычево (в 5 км от Пинска), где находилась королевская резиденция. Канал существует до сих пор.

Именно в годы правления Боны наступает расцвет для многих белорусских городов, появляется регулярная линейная планировка улиц, развиваются ремесла и торговля.

При королеве второй по значению в Великом княжестве Литовском город - Гродно получает водопровод, при ней здесь мостят улицы и торговую площадь. С именем прекрасной итальянки связаны и ратушные городские часы, через века ставшие символом Гродно. Первое упоминание о пятисотлетних часах датируется 1541 годом, когда Бона отдала распоряжение взять на службу часовых дел мастера для обслуживания их механизма.

С именем Боны также связано и строительство каменного дворца в Рогачеве. Неизвестно, когда и кем был разрушен этот памятник, но упоминание о нем содержится в публикациях об археологии в журнале «Наш край», датированном в 1926 году.

Куда больше повезло замку в Смолянах. Сохранившиеся до наших дней руины замка свидетельствуют, что он имел традиционную по тем временам прочную браму, по высоте равную жилым корпусам замка. Рядом находилась внушительная 5-этажная башня, украшенная утонченным рельефным декором, близким по характеру художественному стилю ренессанса. Внутри уцелевшей башни видны остатки винтовой лестницы, многочисленные ниши различных размеров, остатки арочного перехода из главного корпуса в башню, детали каминов, скульптурное панно на стене.

Местные жители с удовольствием рассказывают про легендарные подземные ходы, якобы связывающие замок в Смолянах с Кутеинским монастырем в Орше. Согласно стародавней легенде, один подземный ход ведет и в деревянную Спасо-Преображенскую церковь. По нему королева Бона ездила на тройке коней. Существует и другая легенда: говорят, что темными осенними вечерами, когда туман от речки Дерновки застилает все вокруг, и только верх башни возвышается над белой дымкой, откуда-то из-под земли доносится музыка. В окнах башни в призрачном чуть теплящемся свете возникает силуэт женщины - королевы Боны. Однако специалисты напоминают, что фактически Бона Сфорца могла здесь жить значительно раньше, чем был построен дворец.


Не любимая магнатами и шляхтой

Несмотря на все то хорошее, что сделала королева для белорусской земли, итальянку не слишком любили на новой родине. Придворные не питали к ней особой симпатии, поскольку она пыталась перенести на польскую почву итальянскую модель управления. Выкуп угодий, раздача должностей особо приближенным, избрание и коронация малолетнего Сигизмунда Августа при здравствующем отце ополчили против Боны польскую шляхту.

И хотя средствам от свадебного приданого и нажитому огромному состоянию, честолюбивой итальянке удалось организовать в Сенате группу поддержки, ей непросто жилось в новых землях.

О королеве любили рассказывать грязные и страшные истории. Говорили, чтобы как можно дольше оставаться молодой, Бона купалась в крови невинных девушек, которых выбрасывали на колесо с шипами в одной из башен королевского замка. Так якобы ушло из жизни 300 девственниц.

Еще одна любимая история местной знати про королеву-иностранку - о ее офицерском гареме. Якобы она устраивала оргии с участием нескольких десятков красавцев-охранников (а это в основном были поляки, шотландцы и немцы). Об этом было немедленно доложено ее мужу, который приказал казнить всех любовников. Но Бона вымолила у Жигимонта Старого прощение для 3-го, 9-го и 27-го офицера из списка. Некоторые берутся утверждать, что именно после этой истории и пошла мужская традиция поднимать тост за женщин в такой последовательности!


Свекровь-отравительница

Бона была прекрасной и заботливой (иногда до крайностей) матерью. При этом она отчаянно не любила тех женщин, которых предпочитал ее сын.

Первую невесту своему любимцу Бона выбрала сама, супругой 23-летнего Жигимонта Августа стала одна из 15 детей чешского и венгерского короля Фердинанда 17-летняя эрцгерцогиня австрийская Елизавета. Коронация молодой королевы прошла в мае 1543 года, и с той минуты Бона просто не скрывала ненависти к невестке. Она не позволила Елизавете иметь большой двор, причем из 114 дворянок Елизаветы только три были немки. Наконец стала добиваться развода сына с Елизаветой на том основании, что они родственники. Так что жизнь юной королевы ни у кого во дворе не вызывала зависти.

Через три года после свадьбы нелюбимая невестка умерла. Похоронили молодую польскую королеву и литовскую княгиню в виленском костеле святого Казимира рядом с великим князем и королем Александром. Жигимонт Август стал свободен для нового брака.

Молодой король не слишком горевал об этой смерти, у него еще до свадьбы появилась любимая женщина - Барбара Радзивилл, вдова Гаштольда, который умер в 1542 году, не оставив детей. Молодая вдова жила то в имении покойного мужа, то при своей матери и брате Николае Радзивилле Рыжем в виленском дворце. И когда Бона решила вновь женить сына на единственной дочери Альбрехта Гогенцолерна княжне Анне, чтобы претендовать на прусскую корону, Жигимонт Август восстал и тайно женился на своей возлюбленной. Его отец первоначально запретил своим подданным признавать этот брак, но после смерти Жигимонта Старого в 1548 году настал звездный час молодой королевской четы.

17 апреля Жигимонт Август представил Сейму Барбару как свою жену, это разозлило не только королеву Бону, но и всю польскую шляхту. На жизнь Барбары Радзивилл не однажды покушались, обставляя дело как несчастный случай. Несмотря на это коронация Барбары состоялась 7 декабря 1550. Но вскоре после этого торжественного события молодая королева и великая княгиня литовская начала сгорать, как свеча, и все старания лекарей вернуть ее к жизни были напрасны. Король Сигизмунд II Август заподозрил, что мать причастна к отравлению жены. Ведь при дворе была куча лекарей и аптекарей старой королевы. В этом также была убеждена и высшая знать Польши и Литвы. Молва открыто намекала на ее родство с самыми известными европейскими отравителями - Медичи и Борджиа. Бона в похоронах невестки не участвовала. Хотя доказательств отравления никто не получил, между матерью и сыном началась многолетняя «холодная война».

Следующей королевой Жигимонта Августа стала сестра его первой жены Екатерина австрийская. Екатерина, зная печальную жизнь своей сестры под гнетом Боны, не сильно стремилась стать женой Жигимонта. Тем не менее, брак состоялся. Свадьбу справляли в Кракове, а уже через две недели стало понятно, что добрых отношений между супругами не будет.

Как и две предыдущие жены, Екатерина не беременела, в 1558 году тяжело заболела, и после этого стремилась вырваться от Жигимонта Августа домой. Вернуться на родину в Италию хотела и королева-мать, но сын не хотел, чтобы из его рук уплывали огромные земельные владения Боны, замки, города и местечки. Он считал мать виновницей смерти своих первой и второй жен и открыто ее ненавидел. Только заступничество английской королевы Марии Тюдор, свояченицы Боны, и дочери Изабеллы, которая была королевой Венгрии, сняли запрет на выезд

Королева Польши Бона Сфорца выехала из Варшавы в феврале 1556 года. Королевский обоз сопровождали закованные в латы венгерские гусары. Они охраняли не только жизнь Боны и 24 подводы с серебром, золотом и драгоценностями. Возы, груженные мебелью, коврами, фарфором и утварью, забранными из замков, которыми когда-то она владела, в этом обозе невозможно было сосчитать.

За сорок лет правления королева Бона накопила огромное состояние. Вернувшись на родину, она одолжила испанскому королю Филиппу II из монаршего дома Габсбургов то ли 420, то ли 430 тысяч дукатов (одна такая монета содержала почти 3,5 г золота 986-й пробы). Это стало роковой ошибкой женщины, так хорошо разбиравшейся в интригах. Не желая отдавать долг, Филипп приказал ее отравить. Приговор привел в исполнение личный врач Ян Антонио, подкупленный испанским королем.

Умерла Бона в 63-летнем возрасте в полном одиночестве. Тело старой королевы положили сначала в замковой часовне, где оно чуть было не сгорело, когда гроб охватило пламенем от свечей. Королеву Бону похоронили очень скромно. Любимый сын так и не простил мать, даже после ее смерти.

Позже ее дочь Анна Ягеллонка, жена семигородского князя Стефана Батория, который в 1576-м стал королем Польши, заказала для нее богатое надгробие, сохранившееся в итальянской Бари до нашего времени. Она же распорядилась даровать бывшему владению Боны Сфорца Пружанам Магдебургские привилегии вместе со статусом города, городской печатью и гербом, который во многом повторил герб Милана: на серебряном поле извивается уж, из пасти которого появляется младенец. Этот древний герб является символом Пружан до наших дней.

По материалам службы "Интерфакс"