Вспыхнувший в июле 1914 г. пожар Первой мировой войны спустя год спалил своим губительным дыханием Кобринщину. Уже за две недели до приближения фронта началась эвакуация населения вглубь страны. По приказу военного командования вслед за уезжавшими жителями оставляемые деревни беспощадно сжигались. Из Кобрина в Масальск Калужской губернии отправляли архивы учреждений и служащих с их семьями на поездах, причем на каждую семью разрешалось увозить не более десяти пудов имущества. Подавляющее же большинство городских мещан, в основном потомственных землеробов, влились со своими подводами, нагруженными домашним добром, детишками, в сопровождении коров в скорбные обозы беженцев, запрудивших ведущие на восток шоссейные и проселочные дороги. В этом массовом исходе не приняла участие лишь одна прослойка горожан — многочисленное еврейское население, солидарно оставшееся на насиженных местах и вскоре уютно приспособившееся к новым условиям.

Дом ФальковскогоУже начиная с лета 1918 г. в результате заключенного Брестского мирного договора поначалу жиденькие струйки беженцев, наиболее сильно страдающих ностальгией, робко поплыли на запад. Мужественно преодолевая неисчислимые трудности и препятствия, этот поток все более усиливался с каждым месяцем. Увы, неласково встречали родные места возвращенцев. Вместо оставленного жилья большинство заставало заросшие бурьяном пепелища. Приходилось тесниться в кое-где уцелевших домишках да сараях и собственноручно сооружать примитивные времянки, в которых нередко приходилось годами влачить жалкое существование.

Что же касается правительства, то после капитуляции на западном фронте вильгельмовской Германии чванливые оккупанты поспешно убирались «нах фатерлянд», а их власть на недолгое время перешла к петлюровцам, которые вскоре, в свою очередь, вынуждены были уступить место полякам. Так в этот период выглядела обстановка на Кобринщине.

Тем временем на западном фронте разворачивались чреватые крупными последствиями события.

Как позже разоткровенничался польский министр иностранных дел Грабский, правительство возрожденной Польши решило, что следует всячески использовать создавшуюся уникальную конъюнктуру. Германия оказалась крайне ослабленной в результате проигранной войны, да и на России в неменьшей степени отрицательно отразились тяжкие последствия внешней и гражданской войны. За счет присоединения Белоруссии и Украины Польша расширила восточные исконно-польские границы («линия Керзона»). Доведя таким образом население до 70-80 миллионов, Польша могла бы считать себя в будущем более уверенной в отношении как западного, так и восточного соседа.

Исходя из такой концепции, в апреле-августе 1919 г. польскими войсками была оккупирована подавляющая часть Белоруссии и часть Украины. Это стало возможным вследствие того, что основные силы Красной Армии были заняты на более важных фронтах гражданской войны, угрожающих самому существованию молодой республики Советов.

Подстрекаемое и всесторонне поддерживаемое державами Антанты, которые передали Польше огромное количество военного имущества, оставшегося после окончившейся на Западе войны, польское правительство упорно отвергало неоднократные мирные предложения советской стороны. Заключив союзный договор с петлюровскими властями и сосредоточив на востоке 150-тысячную армию, которой противостояли 65 тысяч красноармейцев, Пилсудский 25 апреля 1920 года предпринял общее наступление, в результате которого были захвачены Минск и Киев. Однако успехи эти оказались кратковременными, и уже 26 мая Красная Армия перешла в наступление, освободив 12 июня Киев и 11 июля Минск.

Однако паническое отступление, зачастую граничащее с бегством поляков, имело крайне негативные последствия для развивавшей наступление Красной Армии, передовые части которой оторвались от своих баз снабжения.

Остро ощущалась нехватка боеприпасов и продуктов питания. Очевидцы тех событий в Кобрине вспоминали, как измученные, полубосые красноармейцы в донельзя истрепанном обмундировании с винтовкой на веревочке жадно ели свежевыкопанную свеклу и спрашивали, «далеко ли до Аршавы».

В те дни 33 красноармейца, оказавшиеся у деревни Полятичи, сделали попытку с одними винтовками захватить польский бронепоезд после неудачной попытки взорвать железнодорожный мостик. Все смельчаки были скошены пулеметным огнем и похоронены в братской могиле на соседнем воинском кладбище.

30 июля части Красной Армии вступили в Кобрин. Уже на следующий день был организован уездный военно-революционный комитет, к которому перешла вся полнота власти в городе и уезде. Возглавил комитет командир одной из воинских частей Павел Ефимович Хорошилов (впоследствии генерал). Членами его стали военнослужащий Кулиев и кобринский житель Бартенбаум, секретарь — местный учитель Владимир Карлович Карлицкий. Размещался ревком в доме бывшего казначейства (здание бывшей музыкальной школы). В 1959 г. на стене дома была укреплена мемориальная доска с соответствующим текстом. Для поддержания порядка в городе была создана милиция из 30 добровольцев под начальством Ф. И. Федосюка. Комендантом города был назначен местный активист Павел Николаевич Куреша, впоследствии погибший в лагере. Одновременно было основано так называемое Политбюро (уездная ЧК), членом которого являлся уроженец деревни Лепесы Дмитрий Никифорович Левчук. Впоследствии он стал видным украинским поэтом, писал под псевдонимом Фальковский. Расстрелян в 1934 г.

В музее им. Суворова хранятся подлинники первых приказов ревкома, главной задачей которого, естественно, наряду с неотложными организационными вопросами, было всемерное содействие наступающей армии. Первоочередным делом оказалось восстановление ширококолейного железнодорожного пути на участке Кобрин-Городец. С этой целью было мобилизовано все трудоспособное население.

В середине августа в армию был отозван Хорошилов, на место которого был прислан из Минска Костерин с группой товарищей.

Кладбище 1915 годаСотрудники ревкома и его отделов активно занялись организацией нормальной жизни населения. В уезде создавались волревкомы, сельские комитеты и комитеты бедноты. Надо было срочно заняться уборкой урожая и заготовкой фуража для кавалерии в помещичьих имениях, владельцы которых бежали с польскими войсками. В ряды Красной Армии призывались добровольцы. Однако на перестройку жизни народа на новый лад судьбой было отпущено слишком мало времени, чтобы появились видимые результаты. Вскоре Кобрин стал на три недели фронтовым городом.

В решающей битве за Варшаву 14 августа вследствие совокупности неблагоприятных условий Красная Армия понесла поражение и была вынуждена отступать. Уже 19 августа был оставлен Брест. Однако дальнейшее продвижение противника удалось приостановить на три недели на линии Радваничи-Бульково-Жабинка-Каменец. После тяжелых боев Кобрин был эвакуирован 12 сентября. Ревком переехал в Дрогичин, в то время входивший в Кобринский уезд. Затем после эвакуации в Гомель он был окончательно ликвидирован 17 октября 1920 г.

О боях, происходивших на полях Кобринщины в июле-сентябре 1920 г., ныне напоминают братские могилы красноармейцев в ряде мест района. Так, в д. Болота захоронены 13 павших. В Полятичах, помимо 33 красноармейцев, погибших в июльские дни, покоятся останки еще 67 «незнаных жолнежы армии большевицкей», как значится по-польски на одном из надгробий. В середине двадцатых годов сюда перезахоронили погибших в сентябрьских боях, первоначальные могилы которых были разбросаны в разных местах. Три братские могилы с 8, 12 и 30 красноармейцами находятся на обширном воинском кладбище Первой мировой войны, что на окраине д. Тевли. Были такого рода захоронения на военных кладбищах и деревнях Бородичи и Гайковка, правда, от них не осталось и следа.

А. Мартынов, "Кобрин Информ"