Неделю назад позвонил взволнованный шурин. Он обнаружил в почтовом ящике повестку из милиции, категорично предписывающую с точностью до минуты явиться для сдачи отпечатков пальцев, и стал лихорадочно копаться в себе. Вспомнил, как перешел улицу вне пешеходного перехода и был оштрафован бдительным сотрудником ГАИ.

– Выслушал нотацию, заплатил, — сокрушался родственник, — и что теперь, я преступник?

Как мог успокоил честного парня: не принимай близко к сердцу, нужен им твой безымянный — не жадничай, отнеси!

А потом выяснилось, что он и вправду преступник. И я тоже. И ты, читатель. Все мы потенциальные преступники — так рассудило государство.

К своей повестке я оказался не то чтобы готов, но, скажем так, уже не перепугался. Шурин на «П», я на «С» — в окучивании населения прослеживалась системность. Неясным оставалось другое — мотив.

В вестибюле Московского РОВД дежурный милиционер упредил вопрос, который ему явно осточертел:

– С пальцами — налево, кабинет 404.

В кабинете живая очередь, люди сами заполняют бланки, на которые усталый майор поочередно прокатывает каждому все десять пальцев и вдобавок ладони, густо намазав специальными чернилами. Самое поразительное, что никто из дактилоскопируемых не задает простой и естественный вопрос: «А с какого рожна?» Национальный характер в действии.

Один мужичок, послушно подставляя пальцы, не смог сдержать свой крамольный язык:

– А это что, сталинские времена?

Никто не поддерживает оратора.

– А куда пошлют-то? — не унимается правдолюбец. — Сибирь, вроде, занята…

Майор молча катает дальше.

Мужичок наконец справляется с языком — умолкает и идет восвояси. В вестибюле дежурный дает новое направление, где можно отмыть руки. В комнате, временно получившей санитарное назначение, журчит не относящаяся к нашему делу беседа милиционера не то со свидетельницей, не то с потерпевшей, но здесь есть кран и на раковину выложен кусок хозяйственного мыла.

Когда очередь доходит до моей пятерни, получаю возможность спросить о причине. Это не удивляет терпеливого майора, очевидно, время от времени встречаются и такие. Коротко объясняет, что идет отработка давнего минского происшествия в День Независимости. Готов он и к вопросу о правовой основе — кивает на стол с ксерокопией Распоряжения МВД РБ годичной давности: № 103 от 26.08.2008.

Документ примечательный и заслуживающий прямого цитирования, но не тут-то было. Журналистское удостоверение срабатывает не «за», а «против»: на просьбу сделать выписки исполнители отпасовывают меня к начальнику отделения, тот — ожидаемо к вышестоящему руководству. Заместителю начальника РОВД (он в этот день за главного) тоже не нужны приключения на грудь — действует грамотно, в одно касание: «Обращайтесь в УВД!» К РОВД никаких претензий, сотрудники делают что приказано, только в областное управление я, уж простите, не поехал, предвидя дальнейшие адреса: МВД, а там, глядишь, и министр, подписавший распоряжение. Тем более что министр тот уже в отставке, тогда как начатое дело живет и побеждает.

Словом, не взыщите, приведу суть документа по памяти. Из распоряжения следует, что в ходе расследования взрыва возникла необходимость получения дактилоскопических образцов у граждан РБ в возрасте от 18 до 55 лет. И в этом же документе, на некотором удалении, — о помещении полученных образцов (нескольких миллионов, если дело выгорит) в единую дактилоскопическую картотеку.

Вот здесь и стоит задуматься, что все же главное: расследование взрыва или создание картотеки на граждан? Министр внутренних дел командует ведомством, ловящим преступников, — это правильно. Ведомство во исполнение распоряжения своего министра принуждает к этому и всех граждан по повесткам, содержащим, помимо прочего, грозный перечень последствий неявки, — по-моему, абсурд. Потому что ни один министр не стоит выше гражданина, а гражданин не находится в подчинении у министра.

Зайдем с другого конца. Должен ли я безоговорочно подчиниться распоряжению правоохранительной структуры, в которой не служу и которой не подчинен, если ей захотелось иметь в коллекции мои пальцы? Очевидно, должен, если на то имеются основания, то есть если меня подозревают. Но когда подозревается и берется в разработку без малого все мужское население страны — это скорее страшно, чем смешно. Такой фокус-покус: маленький пакетик из-под сока «Садочок» — и все мы под колпаком у Мюллера.

Василий Сарычев, "Вечерний Брест"